«Наконец-то корректировщик вернулся», – понял Соларатов.

Никаких других открытий в этот день не последовало, и с наступлением сумерек Соларатов допил остатки воды из последней фляги, повернулся спиной к американскому лагерю и начал свое долгое путешествие ползком к комплексу туннелей, пронизывавших землю под деревьями, возвышавшимися в тысяче метров от того места, где он находился.

– Старший полковник, Человек-лопух вернулся!

Громкий шепот сержанта пробудил Хуу Ко от сна. Впрочем, это произошло очень кстати. Как и в большинстве ночей, он вновь переживал тот момент, когда американские «фантомы» со скрежещущим воем пронеслись над долиной и из-под их крыльев, лениво кувыркаясь, посыпались бочки с напалмом. Они падали наземь приблизительно в пятидесяти метрах от его передовой линии в долине, величественно подскакивали и оставляли за собой завесу все яростнее разгоравшегося пламени.

Он стремительно поднялся и обнаружил русского, который с величайшей жадностью и без каких-либо претензий на благовоспитанность утолял голод в отведенном под столовую зале туннеля. Русский пожирал все, что видел, в том числе лапшу, суп из рыбьих голов, куски сырой тыквы, говядину, свинину, требуху. Он ел руками, которые теперь были густо покрыты жиром; он был целиком и полностью поглощен процессом еды и отрывался от него лишь на мгновения, для того чтобы удовлетворенно рыгнуть или обтереть сальные губы тыльной стороной ладони. При этом он стакан за стаканом пил чай и воду. Наконец, покончив с едой и питьем, он потребовал водки, которая была немедленно подана – маленькая русская бутылочка. Он опорожнил ее одним глотком.

После этого он отвернулся от стола и посмотрел на старшего полковника.

– Теперь я буду мыться, а потом спать. Возможно, просплю сорок восемь часов. А на третий день выйду.

– У вас есть план?

– Я знаю, когда и где он пойдет и как будет двигаться. Это все записано на земле. Если вы умеете читать землю, то сумеете прочесть и мысли другого человека. Я убью их обоих через три дня, считая с этого момента.

Впервые с тех пор, как он вышел из самолета, Соларатов улыбнулся.

Глава 20

«Хью» вертикально пошел вниз, скрылся в густом облаке пыли и коснулся поля. Не останавливая роторы, командир экипажа быстро выкинул на землю доставленные припасы: пару ящиков с пулеметными лентами, набитыми натовскими 7,62-миллиметровыми патронами, еще пару ящиков с натовскими 5,56-миллиметровыми патронами для М-16, большой картонный ящик с медикаментами, брезентовый мешок с бумагами для разведчиков, такой же мешок с бумагами для командования – ничего серьезного, рутинные военные перевозки – и Донни. Покончив с разгрузкой, вертолет прибавил оборотов и взмыл вверх, оставив на земле задыхавшегося от пыли Донни.

– Господи помилуй, ты вернулся!

Это был ланс-капрал из другого взвода, с которым Донни был шапочно знаком.

– Да, они попытались сбагрить меня. Но я так полюбил это место, что не мог не возвратиться.

– Боже, Фенн, ну ты даешь! Никому еще не удавалось выбраться отсюда раньше срока. Дружище, тебя отсылают в мир, а ты возвращаешься в эту дерьмовую дыру, хотя тебе и служить-то осталось всего ничего. Парень, тебя определенно трахнули по башке!

– Ну, пожалуй, что так.

– Герой, – насмешливо бросил ланс-капрал, перекинул мешки с почтой через плечо и отправился разносить почту, оставив боеприпасы валяться посреди вертолетной площадки, пока кому-нибудь не придет в голову оттащить их на место.

Донни поморгал и решил выждать долю секунды, чтобы подумать, как ему поступить. Он знал, что ему следовало держаться подальше от командирского бункера и от самого старика: официально он не имел никакого права находиться здесь, и ему совершенно не хотелось лишний раз окунаться в дерьмо, пока он не встретится со Суэггером. Поэтому он сразу же направился в расположение взвода разведчиков-снайперов, где Боб был королем. Но когда он добрался туда, двое других сержантов сказали ему, что Боба теперь следует искать в бункере разведчиков и поэтому будет лучше, если он поживее уберется отсюда. Один из сержантов не преминул напомнить, что Донни, как ни посмотри, смылся сюда в самоволку со своего нового места службы, находящегося в центре Дананга, и здесь ему совершенно нечего делать.

Донни пробрался через центральную часть базы, где теснилось множество сооруженных из мешков с песком бункеров (возле входа в каждый торчала табличка с коряво намалеванной надписью), и в конце концов нашел бункер S-2 – находившееся совсем рядом с командирским блиндажом приземистое сооружение, над которым развевался американский флаг. Он нагнул голову и нырнул в тень, сразу же почувствовав, что температура здесь, в густом полумраке, на несколько градусов ниже, чем на улице. Прежде всего он ощутил кислый запах гнилой мешковины, исходящий от стен бункера, а в следующее мгновение увидел карты и фотографии, развешанные на большой доске, и двоих людей, сгорбившихся над столом. Один из них был, несомненно, Суэггер, а второй – первый лейтенант по имени Брофи, командир разведроты и главный заказчик снайперов.

Суэггер поднял голову, потом быстро взглянул на стол и зачем-то оглянулся.

– Какого черта ты здесь забыл? – яростно спросил он.

– Я вернулся, готов приступить к исполнению обязанностей. Да, очень благодарен. Замечательно провел время. Но у меня еще не закончился срок, и я прибыл, чтобы провести здесь оставшееся время.

– Лейтенант, вот этот мальчишка самовольно явился из Дананга. Будет лучше всего, если он как можно скорее вернется туда, если только ему не хочется провести все оставшееся время на гауптвахте. Включите его в рапорт, иначе это сделаю я. Я хочу, чтобы он убрался отсюда.

Суэггер почти никогда не разговаривал с офицерами таким тоном; как и многие другие сержанты, он предпочитал оставлять у них иллюзию о том, что они и на самом деле имеют какое-то отношение к управлению ходом войны. Но сейчас он не думал о соблюдении приличий, и офицер, который был вполне приличным парнем, но понимал, с кем имеет дело, и не собирался меряться силами с живой легендой, предпочел осторожно отступить, не проявляя ненужной доблести.

– Я думаю, будет лучше, если вы сами разберетесь с ним, сержант, – сказал он и поспешно ретировался.

– Фенн, я хочу, чтобы ты убрался отсюда, – прорычал Суэггер.

– Черта с два!

– У тебя осталось слишком мало времени. Ты будешь думать только о том, как получше вдуть своей красотке, а не о том, как лучше позволить Первому корпусу вдуть тебе, и в результате и сам утонешь в дерьме, и меня утопишь. Я видел такое уже добрую сотню раз.

– Ведь ты же сам представил меня к Военно-морскому Кресту! А теперь гонишь меня?

– Я посоветовался с моим самым близким приятелем, неким Бобом Ли Суэггером, и он мне сказал, что ты в боевой обстановке хуже любой отравы. Я хочу, чтобы ты где-нибудь вел занятия по физподготовке, а потом отправился домой, убрался наконец из Вьетнама. Я уволил тебя отсюда. Ты морской пехотинец и должен выполнять приказы, а это твой приказ!

– Но почему?

– Потому что я так сказал, вот почему. Я командир группы снайперов и сержант взвода разведчиков-снайперов. Это не твой запрос, а мой. Я не нуждаюсь в твоем разрешении.

– Почему?

– Фенн, ты чертовски сильно испытываешь мое терпение.

– Я не уйду, пока ты не скажешь мне причину всего этого. Черт бы тебя побрал, неужели я не заслужил того, чтобы знать, в чем дело?

Глаза Суэггера сощурились и стали точь-в-точь как прорези для монет в автомате по продаже кока-колы.

– Что с тобой происходит? – спросил он после долгой паузы. – У меня до твоего появления было три корректировщика, все трое отличные парнишки. Но такого, как ты, еще не было. Ты знать не хотел никаких пределов. Ты готов был сделать любую дрянь, какая только ни взбрела бы мне в голову. Мне это не нравится. У тебя, похоже, вовсе нет мозгов. Если бы мне нужно было думать об этом, то я сказал бы, что ты пытаешься сделать так, чтобы тебя убили. Или пытаешься что-то доказать, а такое доказательство может привести только к тому же самому результату. Ну а теперь давай-ка начистоту, черт бы тебя побрал! Что творится в твоей дурной башке? Какого черта тебя принесло сюда?