У него было всего лишь легкое сотрясение мозга, которое не могло бы послужить причиной для того, чтобы его уложили в госпиталь или хотя бы освободили от наряда. Он годился для любой работы, которая могла найтись в Корпусе, – за исключением, конечно, этой. Корректировщик – это глаза, и ничего больше.

– Что за чертовщина с тобой приключилась?

– А?

– Что, черт бы тебя подрал, с тобой случилось. У тебя рожа распухла, как грейпфрут. Тебя что, били?

– Я упал. Споткнулся о бочку. Это все пустяки.

– Черт бы тебя побрал, Фенн, это единственный долбаный день в твоей жизни, когда ты не имел права падать. О господи! У тебя двоится в глазах? Ощущаешь боль? Есть слепые пятна в поле зрения?

– Повторяю, я в полном порядке. Готов работать.

– Дерьмо собачье. Будь оно все проклято.

Суэггер с яростным выражением на лице повернулся обратно, но тут же полностью отключился от всего и принялся изучать в бинокль Зону-1; его снайперская винтовка лежала перед ним на земле. Донни несколько раз мигнул – жаль, что у него не было с собой ни одной таблетки этого проклятого аспирина, – и прильнул глазом к корректировочной трубе М-49, стоявшей перед ним на треноге.

Использование одного глаза решило проблему с двойным изображением, но не проблему с пятном. Хотя Донни смотрел своим лучшим глазом, все равно перед ним мелькали только "расплывчатые тени, чем-то похожие на тот «снег», который показывает телевизор, если выдернуть из него антенну.

Правильнее всего было бы сказать: «Сержант, я ни черта не вижу. Прости, но я сейчас вовсе не гожусь для этой работы. Давай объявим отбой, пока они не вылезли на горку, и...»

– Вот дерьмо! – пробормотал Боб. – Они движутся слишком быстро. Похоже, что они запаниковали и окажутся здесь через десять секунд.

Донни оглянулся назад и увидел четыре – на самом деле две – камуфляжные шляпы, чуть показавшиеся над краем ложбинки, по которой скрытно пробирались их помощники. Что-то здесь было не так. Да, они двигались слишком быстро, почти бегом. Предчувствие того, что им придется пробыть несколько секунд под прицелом снайпера, вывело их из равновесия. Они неслись, как бегуны на полумильную дистанцию, направляясь по прямой линии к холмам и покою и безопасности, которые, как они считали, эти холмы могли предоставить.

– Будь оно все проклято! Он поймет, что это не я.

– Что же нам делать? – спросил Донни, мучительно осознавая, что ситуация полностью вышла из-под его и без того ограниченного контроля, и живо представляя перепуганного Физерстоуна, которому приказали стать героем исключительно из-за их внешнего сходства, и вот теперь он несется вперед и валит на бегу прямо в штаны, а несчастный лейтенант, который не может даже крикнуть на него, бежит следом и пытается остановить его, зная, что, если он позволит парню выскочить на открытое место, Соларатов уложит его в ту же секунду.

– Ни хрена тут не сделать, – горько проговорил Боб. – Смотри в трубу. Может быть, он все-таки решится укусить.

Н-да-а. Снайпер задумался.

Почему они передвигаются так быстро? Им предстоит далекий путь, к тому же они должны знать, что гораздо труднее заметить того, кто движется неспешно, чем того, кто бежит.

Он следил за ними теперь с расстояния около пятисот метров, а они неровными, явно нервными шагами неслись по оврагу.

«Может быть, они хотят укрыться под защиту деревьев до того, как полностью рассветет? Нет, нет, это невозможно: прежде они никогда так не поступали. Поэтому остаются только две возможности: а) они знают, что здесь их подстерегают, и боятся засады, или б) это приманка, эти люди просто изображают собой снайперскую группу, а настоящий снайпер уже сидит где-нибудь неподалеку, смотрит в мою сторону и ждет, чтобы я пошевелился, а он в тот же миг всадит в меня пулю, которая закончит мою карьеру».

Снайпер не знал, какая из этих двух возможностей более вероятна. Он вообще никогда не обдумывал ситуацию слишком подолгу. Всегда надо выбирать наихудший из возможных путей развития событий, считать его вероятным и принимать контрмеры.

«Следовательно, на меня ведут охоту. Тогда где должен находиться человек, рассчитывающий произвести по мне хороший выстрел?»

Он повернулся к востоку и там, приблизительно в трехстах метрах от себя, обнаружил на фоне восходящего солнца невысокий пригорок, небольшой, но вполне достаточный для того, чтобы дать стрелку хороший обзор здесь, в зоне, полностью очищенной от деревьев и кустов.

Соларатов посмотрел на солнце: он сам укрылся бы под солнцем, чтобы не пускать солнечные зайчики объективом прицела. Следовательно, они на этом пригорке.

Но если он повернется в ту сторону и попытается целиться, то его собственный прицел даст очень яркий блик, а в следующее мгновение он, несомненно, получит пулю. Поэтому ему необходимо перебраться на север или на юг и стрелять в них сбоку.

Очень медленно он пополз в сторону.

– Черт возьми, – сказал Боб.

– Что?

– Он не будет стрелять. По крайней мере, в этих двух пташек. Вот дерьмо!

Он замолчал и задумался.

– И что же нам теперь, отступать?

– Да как же ты не понимаешь? Теперь уже не мы на него охотимся. Это он охотится на нас!

Эта информация заставила Донни занервничать. Он почувствовал, как у него из подмышек потекли струйки пота, и огляделся по сторонам. Мир, который всего лишь секунду назад казался таким уютным, теперь, несомненно, был полностью пропитан угрозой. Они были одни в море травы. И если Боб больше не считал, что снайпер находится в Зоне-1, то он мог находиться в любом другом месте и прямо сейчас подкрадываться к ним.

Хотя еще нет. Потому что если он и распознал фальшивую снайперскую команду по слишком быстрому движению, то у него все равно не было времени отреагировать и переменить позицию. А чтобы переползти по-пластунски, ему понадобится не меньше часа.

– Дерьмо! – пробурчал Боб. – Куда же он отправится?

– Хмм... – промычал Донни, у которого не было никаких догадок по поводу того, как поведет себя их противник.

– Если он понял, что парни не те, которые ему нужны, и осмотрелся вокруг, то единственное место, откуда мы сможем всыпать дроби ему в задницу, будет здесь, на этом самом бугре.

– Да?

– Да, а поскольку он хочет сделать то же самое, что и мы, то что он станет делать? Он попытается обойти нас с правого или левого фланга, верно? А ты как думаешь?

– Донни никак не думал. Но в следующий момент его осенило:

– Где легче всего укрыться? В деревьях. Значит, он направится как раз в ту сторону. Направо от его нынешней позиции. Он будет подбираться поближе к деревьям и подальше от Додж-сити.

– Но ведь возможно, что он считает, что мы будем думать именно так, и поэтому отправится в другую сторону.

– Вот дерьмо! – выругался Донни.

– Нет, – сказал Боб. – Нет, ты все-таки прав. Ты не забыл, что он ползает на животе? А это, должен тебе заметить, ужасно утомительное занятие. И сейчас ему нужно выбрать одно из двух: час ползания под жарким солнцем или же два часа. К тому же находиться в получасе пути ползком от деревьев несравненно лучше, чем в трех часах от них. Он должен направиться на запад, правильно? – Он говорил так, будто уговаривал сам себя. – Здесь потребуется прямо-таки чертовская профессиональная дисциплина, – продолжал он спор с самим собой. – Ему необходимо изменить свой план и отказаться от атаки против единственных целей, которые у него были. Дружище, если этот парень смог принять такое решение, то в голове у него отнюдь не солома.

Еще некоторое время он пытался сопротивляться очевидному, а потом сказал:

– Ладно. Зоны-1 больше не существует. Отметь на своей карте Зону-2 с координатами пятьсот на пятьсот по квадратам на тысячу метров с левой руки. С его левой руки. Вытяни на северо-северо-восток. И дай мне координаты.

Донни повозился, вытаскивая карту, а затем принялся сражаться с арифметикой. Он вычислил новые координаты для миссии огневой поддержки и, надеясь про себя, что цифры, пляшущие перед его глазами, верны, нацарапал их на полях карты. При этом он испытывал гнетущее ощущение, что провалил математический тест, к которому совершенно не готовился.